известия: После «Насмешливого моего счастья», где вы играете роль Лики Мизиновой, вам было легче понять мир Чехова?
наталья доля:
В «Насмешливом моем счастье» у Книппер-Чеховой есть такая фраза:
«Спасибо тебе, Чехов, я поняла, какая я актриса». Мне Чехов тоже дарит
эту возможность — понять, на что я способна. Конечно, я провожу аналогии
моей нынешней героини с Ликой. Схожи их душевные муки, но образы не
повторяются. Герои «Насмешливого моего счастья» — реальные люди, а в
«Вишневом саде» — персонажи. Поэтому здесь совершенно другое погружение в
образ. Но у Чехова все рядом — его жизнь, его герои... И нет ни капли
фальши в переходе от реальной жизни к вымышленной.
и: Барьер времен ощутили?
доля: Классика
потому и остается классикой, что она современна в любом веке. Пройдет
сто лет и еще сто — и, я уверена, Чехов прозвучит с той же силой и будет
по-прежнему понятен и близок. Для меня роль Вари — подарок. От
такой работы никто не отказывается. Хотя с возрастом и начинаешь тоньше
чувствовать, но Джульетту уже не сыграешь.
и: Вы смотрели, как другие актрисы исполняют роль Вари?
доля: Когда-то
видела постановку в «Современнике», где Варю играла Елена Яковлева. Мне
понравилось. Но я хочу выстроить свой образ, а процесс этот, как
водится, небыстрый. Мы начали репетировать еще в прошлом сезоне —
Аркадий Фридрихович сделал два действия из четырех, но это был только
каркас. Сейчас все обрастает «мясом», выстаивается, вылеживается. Ведь
образы Чехова бездонны, и чем больше пройдет времени, тем богаче они
станут. Премьера — только промежуточный этап. Спектакль развивается,
меняется ровно столько, сколько живет на сцене.
Мы
много спорили: в чем вообще проблема героев «Вишневого сада»? Почему
продать вишневый сад под дачи — это плохо? Весной, как раз цвели сады, я
ехала на дачу и вдруг впервые обратила внимание, что вдоль дороги на
протяжении многих километров растут яблоневые сады. Старые, мертвые. Что
нужно с ними сделать? Выкорчевать и посадить новые — вишневые, сливовые
или яблоневые. Получается, чеховский вишневый сад — символ того, что
все проходит! Есть время для цветения, время для плодов, время для
смерти, чтобы дать дорогу чему-то новому. Но Раневская говорит: «Дача и
дачники — это так пошло». Как это понимать? Ведь мы сегодня все дачники,
сажаем свои сады, возможно, на месте отживших. В том и есть ценность
Чехова, что он ставит вопросы, ответы на которые будет всегда искать
мыслящий человек. В классике нет дна.
За Анну в «Украденном счастье» мне не стыдно
и:
Именно поэтому вы заняты в таком количестве спектаклей по классическим
произведениям — «В плену страстей» («Каменный властелин») Леси Украинки,
«Доходное место» Островского, «Дядюшкин сон» Достоевского, «Школа
скандала» Шеридана? Теперь вот репетируете «Вишневый сад» и «Манон
Леско».
доля: Выбираю не я, а
режиссер. Я в свою очередь принимаю этот выбор с благодарностью, как
подарок судьбы. Но и современные произведения для меня не табу.
и: В вашей фильмотеке не менее десятка работ.
доля: К сожалению, не так много, как хотелось бы. Столько, сколько я снялась за всю жизнь, другие актеры снимаются за год.
и: Но
была роль в популярном сериале «День рождения буржуя-2», в 2005 году —
Анна в сериале «Украденное счастье» по мотивам повести Ивана Франко, о
которой зритель до сих пор говорит в превосходных тонах.
доля:
«Украденное счастье» — как раз тот случай, когда продюсер Александр
Роднянский решил сделать украинский продукт не ради денег. И режиссер
картины Андрей Дончик его в этом поддержал. Именно поэтому в фильме
снимались украинские актеры, съемки проходили на натуре — в живописной
Яремче. Свою Анну считаю работой, за которую не стыдно. Но вот в прошлом
году снялась только в двух эпизодах.
и: Бывает, что вы отказываетесь от роли?
доля: Актеру
трудно отказаться от какой-либо работы. Это как в спорте — после
каждого предложения появляется азарт: «Сейчас тако-о-ое сделаю!» Очень
хочется, чтобы получилось, запомнилось. А количество ролей зависит и от
продюсера — пригласит, не пригласит — и от занятости в театре. Ведь если
идет репетиционная работа над спектаклем, то вдруг не сорвешься и не
помчишься на съемки.
и: Как-то вы мало говорите о своих работах в кино. Немногое запомнилось?
доля: А
зачем мне помнить о фильмах? Если показывают — хорошо, если нет —
значит, не все удалось. Там уже ничего нельзя изменить. В спектаклях все
иначе, они не заканчиваются. Спектакль оживает на вечер и каждый раз он
другой.
и: Вам помогает присутствие таких партнеров, как корифей сцены Николай Рушковский, который в «Вишневом саде» сыграет Фирса?
доля: Когда
Николай Николаевич рядом — это уже счастье. Он не только мой партнер и
учитель по сцене, но был руководителем нашего курса в Институте имени
Карпенко-Карого. На последнем курсе он пригласил Михаила Резниковича на
наши дипломные спектакли. В театре как раз репетировали «Школу
скандала», и Михаил Юрьевич решил попробовать меня на роль Марии. Это и
стало моим пропуском в театр. И сейчас Николай Рушковский, Лариса
Кадочникова и Вячеслав Езепов, с которыми я выхожу на сцену в
«Насмешливом моем счастье», являясь современными людьми, остаются
носителями духа своего времени, где особо ценили искренность чувств,
глубину восприятия жизни. Этого пронзительно не хватает нашему времени,
испорченному попсой, многочисленными шоу, пустыми телесериалами, которые
внушают молодым, что нужно быть богатыми и стервозными. Вот для такой
поросли вишневый сад рубить категорически нельзя. В ужас приходишь,
осознавая, что эти люди будут учить и лечить нас и наших детей. Именно
потому в современной жизни должно быть как можно больше театра. И Чехова
тоже. Тогда, возможно, мы сможем гордиться своим Вишневым садом.
